Связано это прежде всего с тем, что дворяне предпочли не вкладывать деньги, полученные за крестьянские земельные наделы, в хозяйство страны, а проедать — по большей части за рубежом. Похоже, они ещё со времён Петра I Алексеевича Романова (и уж несомненно с
Разумеется, Николай II Александрович Романов лично виновен лишь в ничтожно малой части постигших империю затруднений и несчастий. И насколько хватало его сил — старался их исправить. Увы, сил как раз хватало на немногое. И при нём обстановка в целом стремительно ухудшалась.
Специалисты по истории экономики по большей части полагают, что тогдашние сложности развития нашей страны ещё при Александре&nbps;III Александровиче Романове сплелись в гордиев узел, вряд ли поддающийся распутыванию. Государственный переворот
Не помню, кто из президентов СГА установил на рабочем столе в Овальном кабинете табличку с надписью (с обеих сторон, чтобы и себе напоминать, и посетителям объяснять) «I am not solver. I am decider» — «Я не решаю задачи. Я принимаю решения». Я же как раз не decider, а solver. Не мне — человеку, способному рассматривать десятки вариантов решения и в каждом находить как достоинства, так и недостатки — ругать других людей, по сходной причине оттягивающих необходимые действия. Но и по собственному опыту, и по многочисленным наблюдениям уверен: на посту, откуда невозможно перевалить принятие большинства решений
Поэтому все его благие намерения упирались в стену его собственной нерешительности, а заодно застревали в баррикадах многочисленных противоречивых частных интересов его изобильной родни (в том числе зарубежной) и множества иных сильных мира сего. Решимости на преодоление баррикад, на персонально ущемляющие
Лично император весьма близко соответствовал лучшим чертам популярного тогда типажа, именуемого интеллигентом (в наши дни немалая часть этих черт подзабыта, а интеллигентами зовутся люди, от чьего вида покоробило бы не то что Чехова, но и Боборыкина — автора термина). Его поведение после переворота — профессионального риска правителя — также безупречно. Увы, всё это не отменяет правило, доказанное многовековым историческим опытом: лучшее, что может сделать интеллигент на троне — уйти в отставку немедленно.
Полагаю, автор первой из вышеуказанных статей мог бы высказаться существенно точнее (и вежливее), а автор второй — учесть, что состояние страны было далеко не столь благостно, как можно предположить по высшим её достижениям. Надеюсь, другие исследователи той же эпохи учтут и опыт данной полемики, и реальную сложность тогдашних обстоятельств.